Есть ли рай для бомжей и гомосексуалистов.

Это произошло в Подмосковье. Я и еще несколько членов нашего Движения жили в частном доме за городом. В то время я проводил образовательные семинары. Мы с семинаристами время от времени проводили различные проекты служения и занимались благотворительностью в поселке. Мы убирали мусор, помогали детским домам, старались поддерживать соседей и в целом занимали активную и неравнодушную позицию в своем ближайшем окружении.

В одну зимнюю ночь в дверь нашего дома кто-то усиленно звонил, я вышел во двор и обнаружил, что это бомж просится переночевать. У меня уже был опыт общения с бомжами, и в последний раз, когда я помогал бомжу, то унаследовал от него чесотку и вшей, поэтому я был не слишком вдохновлен перспективой принять его на ночь в наш дом. Он умолял меня пустить его и говорил, что куда бы он ни обращался, везде ему указывали на наш дом и советовали обратиться за помощью именно сюда. Я подумал: «Хорошую рекламу мы себе создали, теперь к нам будут направлять всех нуждающихся и страждающих».

Тем не менее, поначалу я не пустил его. У нас шел семинар, и пустить бомжа в дом, означало подвергнуть всех риску заражения педикулезом. Однако через некоторое время в груди что-то сжалось, и я вышел на улицу снова. Этот человек лежал на снегу перед нашей калиткой и говорил, что ему некуда идти и поэтому лучше просто замерзнуть и умереть прямо тут. Конечно, мне не хотелось, чтобы он умирал прямо на пороге нашего дома просто оттого, что мое сердце оказалось довольно черствым и я слишком переживаю за свой комфорт. Я впустил его в дом, мы накормили его, дали возможность помыться, постирать одежду и дали ему чистую. Однако оказалось, что у него есть еще родной брат и он тоже где-то на улице. Приютив одного, мы уже не могли отказать и второму. Мы постелили им в коридоре на всякий случай, заперев их с двух сторон, благо конструкция дома это позволяла.

Их история оказалось очень типичной: они были строителями, приехали на заработки, сначала всё шло неплохо, но потом у них появились конкуренты, началась борьба за выживание, они эту борьбу проиграли, их избили, отобрали все вещи и документы и выгнали из того места, где они жили. Они обращались в милицию, но и там им ничем не помогли: когда у людей нет московской прописки и некому за них поручиться, тем более когда документов у них никаких нет, их положение было практически бесправным. К тому моменту как я их встретил, они были уже бомжами в течение четырех месяцев. Они не успели скатиться окончательно, но тем не менее уже побирались и пристрастились к алкоголю, а надежда начала исчезать.

Я хорошо понимал из своих предыдущих опытов, что пустить бомжа переночевать посреди зимы – это всего лишь красивый жест, но чтобы помочь ему снова стать человеком, этого просто не достаточно – нужно нечто большее. Я спросил их, готовы ли они сами себе помочь, ведь моя помощь не изменит их, если только они сами не будут готовы меняться. Они заверили меня, что им нужен только один единственный шанс. Тогда я решил, что сделаю всё что смогу, а на всё остальное – воля Божья.

Мы узнали про приюты для бомжей в Москве. В них была следующая система – бомжей селят на три дня в общежитии, оказывают им первую медицинскую помощь, выясняют, откуда эти люди приехали и отправляют их домой. Однако мы столкнулись с тем, что многим социальным работникам глубоко наплевать на судьбу тех людей, кому они призваны помогать. Когда врач осматривал наших бомжей, делал он это с явным пренебрежением, и на нашу просьбу отнестись к ним по человечески, прореагировал полным непониманием, почему он должен как-то печься об этих отбросах общества и зачем нам всё это сдалось, если мы даже не родственники им. Тем не менее, мы поселили бомжей в общежитие, даже дали им 400 рублей на карманные расходы.

Я думал, что эта история так и закончиться, но на следующий день бомжи снова оказались у наших дверей, в более помятом состоянии, чем были до этого. Оказалось, что охрана общежития развлекается тем, что избивает бомжей и отбирает у них последние деньги. Один бомж сказал мне, что лучше они будут жить на улице и замерзнут насмерть, чем вернутся в это учреждение социальной помощи.

Так они прожили у нас еще несколько дней, пока мы не нашли людей, которые действительно хотели помочь. Это была одна протестантская церковь, которая занималась реабилитацией бомжей и наркоманов. Мы отправили наших бомжей туда. Через неделю один бомж вернулся и стал мне рассказывать страшные истории о порядках, заведённых в этой Церкви - там и молились, и работали, и Библию читали. Я слушал его и не мог понять, почему он так категорически против религиозной жизни. Он умолял меня помочь ему вызволить его брата из этой «секты», он говорил, что ему там «промыли мозги» и он стал совершенно другим человеком. Когда я позвонил его брату, он сказал, что обрел новый смысл в жизни и ни за что не упустит возможность измениться. В конечном итоге он стал членом этой церкви, они ездили по Москве и проводили различные проекты служения, а также помогали другим бомжам. Однако его брат никак не мог смириться с этим и еще пару месяцев он бродил по поселку, перебивался как мог и пытался меня уговорить вызволить его брата из Церкви. Я не стал ему в этом помогать, но мне было интересно, почему он так странно себя ведет.

Правда оказалась ошеломляющей. В один день мы шли по поселку с бомжом, он был пьян и рассказал мне, почему он так старается вызволить своего брата из Церкви. Оказалось, что они были не только строителями, и не только братьями, и не только товарищами по несчастью, но еще и гомосексуалистами. И когда один брат раскаялся в прежнем образе жизни, он не только перестал быть бомжом, он еще решил креститься и в будущем завести нормальную семью. Второй же так и не смог раскаяться и скучал по их прежним отношениям. Он готов был снова заставить своего брата бомжевать на улице, лишь бы только быть с ним. Ему казалось, что брат предал их взаимоотношения. Конечно это не любовь, а только лишь эгоистичная привязанность и желание использовать другого и не желание отпустить его, чтобы он был счастлив, но он так и не смог этого понять и принять.

После этого разговора, картина стала для меня намного яснее. Бог дал им ту единственную ситуацию, которая действительно могла помочь им измениться. Оказавшись на улице и умирая от холода, они были вынуждены оказаться у ворот нашего дома, а через нас Бог привел их в то место, где хотел не только помочь им преодолеть их внешние обстоятельства, но и излечить их душу.

Я не знаю, как сложилась их дальнейшая судьба, но еще около полугода я встречал бомжа, который так и не смог прийти к Богу, он продолжал жить на улице, пить и страдать, а потом он исчез и больше я никогда его не видел. Другой же брат твердо решил бороться с пороками и начать новую жизнь, и Бог поместил его в то единственное место, где это было возможно.

Для меня же сложнее всего было продолжать верить, помогать и любить людей даже тогда, когда я узнал все подробности их образа жизни. Я увидел, что мое сердце все еще перечерчено условностями и границами, а Бог готов открыть путь в рай и бомжам, и гомосексуалистам.