Рецензия на фильм "Шпионский мост"
Журналист Андрей Архангельский о фильме "Шпионский мост" Стивена Спилберга
Пока русская психологическая школа находится в загоне, американское кино выжимает из системы Станиславского все что может. Причем это касается не только актерской игры (погружение в образ и т. д.), но и выбора самих героев. Всем более–менее известна история советского разведчика Рудольфа Абеля (настоящее имя — Вильям Фишер, 1903–1971): нелегал, с 1948 года работал в США, в 1957 году был арестован, затем обменян на сбитого над СССР пилота Пауэрса. Фильмы "Щит и меч" и "Мертвый сезон" — это так или иначе про Абеля: в последнем он даже появлялся перед началом фильма с вводной речью к телезрителям.
Спилберг — ввиду схожести нынешней международной обстановки с временами холодной войны — тоже запросто мог бы снять фильм о советском разведчике или о каком–нибудь, например, американском шпионе–герое тех же лет. Так поступил бы нормальный российский режиссер. Отличие американского подхода в том, что в качестве героя там все чаще выбирают маленького — с точки зрения истории — человека. Центральной фигурой, соединяющей обе части фильма (про Абеля и про Пауэрса), становится адвокат Джеймс Донован. В 1957 году американские власти попросили Донована для демонстрации законности (каждый в США имеет право на защиту) стать адвокатом советского разведчика. Но выступать на процессе Донован должен был как частный адвокат, никак не связанный с государством. Одновременно он вынужден оставить свою страховую практику, бросить дела в собственной конторе. А еще — Донован таким образом обрекал себя на неминуемую общественную ненависть. Ведь в 1950–е, во времена холодной войны, всякий, кто брался защищать советского агента, автоматически становился в глазах общества предателем (то есть "ничего нового под Луной", как говорят в таких случаях). Но вот какой фокус: пласты тогдашней истории мы наблюдаем именно глазами маленького человека (в роли Абеля — британский театральный актер Марк Райлэнс, Том Хэнкс — в роли адвоката Донована). Благодаря этой оптике мы видим не иллюстрированные страницы "Википедии", а живое погружение в историю, ведь зритель ассоциирует себя с адвокатом, а стало быть, смотрит на происходящее снизу вверх — как обычный человек, живший в то время, — что в СССР, что в США.
И еще, конечно, важнейший момент. То, что Абель не закончил свою жизнь на электрическом стуле, а был обменян на летчика Пауэрса, тоже случилось благодаря усилиям того самого "маленького человека" — Донована. То есть вот подлинное величие, говорит нам фильм: не побоявшись трудностей, сохранить жизнь людей и способствовать мирному разрешению политического конфликта. 10 февраля 1962 года на границе между Западным и Восточным Берлином на Глиникском мосту (отсюда и название фильма) Рудольф Абель был обменян на Пауэрса. В конце истории адвокат Донован получил свои 5 минут славы: всем теперь становится ясно, чьими усилиями конфликт был разрешен.
Что тут скажешь. Классическое американское кино о том, что каждый должен быть на своем посту честен, профессионален и верен своим принципам. Независимо от политической погоды.
Источник: dp.ru
Стивен Спилберг о шпионах и СССР
Мой новый фильм называется "Шпионский мост" (уже в прокате. — Авт.). Он рассказывает о том, как ЦРУ вело переговоры с Советским Союзом об обмене сбитого над СССР американского летчика-шпиона Фрэнсиса Гэри Пауэрса на разоблаченного русского агента Рудольфа Абеля. Этот исторический обмен произошел в Берлине в 1962 году. Там же, в Берлине, я и снимал свою картину. Более того, обмен шпионами мы снимали на Глиникском мосту — том самом, где меняли настоящих шпионов. А главную роль у меня сыграл мой старинный приятель Том Хэнкс. Он играет человека, без которого этот обмен был бы невозможен — бруклинского адвоката Донована, которому ЦРУ поручило вести это дело.
При этом я старался показать работу шпионов без прикрас и гламура. Это вам не Джеймс Бонд — в жизни реальных шпионов нет места скоростным тачкам и секси-красоткам. Зато есть довольно серая, кропотливо-обыденная работа. В картине я откровенно смеюсь над одним из шпионских клише: сотрудник ЦРУ диктует герою Хэнкса номер телефона, чтобы тот его запомнил, и тут же сжигает бумажку с цифрами. А Хэнкс на него смотрит с насмешкой, как бы говоря: "Дружок, мы ведь не в кино с тобой, я ни черта не запомнил". А вообще этот фильм мог выйти еще в 1965 году. Тогда в нем хотели сыграть Грегори Пек и Алек Гиннес. Но проект заморозили — посчитали, что еще слишком рано снимать на эту тему.
Кстати, к нам на съемки заезжала канцлер Германии Ангела Меркель. Это было забавно. На улице — холодрыга, просто какой-то отчаянно злой дубарь. Мы все были одеты кто во что горазд, словно Эверест собрались покорять. И тут приезжает Меркель, а на ней какое-то легкое платье и пиджачок. Мне даже смотреть на нее было холодно, а ей все нипочем!
Помимо интересного сценария, у меня были и личные мотивы взяться за работу над "Шпионским мостом". В разгар холодной войны между СССР и США я был еще подростком, но хорошо помню тот липкий потный страх от того, что могло случиться. Что придут красные или кто-то нажмет "красную кнопку", и ядерные боеголовки разнесут наши дома… Я помню, как в школе проводились уроки по технике безопасности. В случае ракетного удара мы, школьники, должны были залезть под парты и там сидеть. Ах да, а сверху, для пущей безопасности, положить наши учебники. Представляете? С другой стороны, не скажу, что сейчас что-то сильно изменилось в мире. Посмотрите на сегодняшние отношения между Обамой и Путиным — их сложно назвать теплыми.
Источник: сегодня.ua
Михаил Горевой: Стивен Спилберг снял самое патриотическое кино о России за последнее время
На момент нашего разговора Михаилу Горевому уже порядком поднадоело отвечать на вопрос, как он попал на проект (банально – прошел кастинг, и его выбрали из множества претендентов). Поэтому мы решили поговорить об отношении к России в Голливуде и работе с прославленными актерами и режиссером.
- Как Стивен Спилберг умудрился в такое непростое время для России и США снять фильм, где русские представлены не «отморозками» и лапотниками?
Да и сам фильм по сути – о силе духа нашего, советского разведчика Рудольфа Абеля. Это самое патриотическое, на мой взгляд, кино о России, снятое зарубежным режиссером, которое выходило за последнее время. А я смотрю практически все. Я еще на съемках говорил об этом Спилбергу – как это здорово. Основная мысль, которая звучит в картине – «Тогда же мы могли договариваться! В то время!» В конце фильма есть гениальная фраза: - «Cледующая ошибка, которую совершат наши государства, может стать последней вообще в мире». Это разве не про сегодняшний день? Еще, герой Тома Хэнкса, адвокат, спрашивает «меня», лютого КГБ-шника Шишкина – мол, грозит ли опасность Абелю, когда он вернется на Родину? На что Шишкин ему отвечает: «Как идут дела сейчас, так мы все в опасности». Так и сейчас - открой окно, газету, глаза – смотри, что происходит!
- Получается, что Стивен Спилберг берет на себя функции миротворца, снимая такую картину вопреки всему?
- Он уже 30 лет он берет на себя функции человека, который формирует сознание людей, готовых воспринимать и читать что-то кроме букваря. Разве сможет нормальный человек, посмотрев его «Список Шиндлера», стать антисемитом? А сейчас, этот, небольшого роста, но огромного масштаба человек, кричит о мире в своем кино. Это гражданский поступок и я рад, будучи в его команде так же кричать: - «Остановитесь, вы сошли с ума!».
- Вы часто играете сотрудников комитета госбезопасности. Вам не скучно в этом образе?
- Я уже устал считать, сколько я их сыграл. Дело не только в КГБ-шниках. Спроси, есть ли у меня амплуа? Я себя называю «международный злодей Российской Федерации». Мне не поручают роли героев-любовников. У меня за более, чем сто картин, максимум полторы постельные сцены. Если даже сейчас предложат, может и откажусь – боюсь не справиться. А вот если вам надо кого-то качественно помучить, убить с особой жестокостью – это ко мне. Меня мое амплуа не томит – наоборот. Во-первых, злодеев играть интереснее. Они «вкуснее», из них «бульон» круче, чем из «героев».
- А вы как-то эволюционируете в своем образе?
- В смысле из мерзкого в мерзейшего? А кто хуже – Баба Яга или Кощей Бессмертный? Если серьезно, иногда бывает, что чувствуешь недостаток «инструментов». Но у меня же есть целый «арсенал» из злодеев, и я могу собрать паззл из качеств, уже проверенных мною в других лентах. Но это моя тайна.
- Расскажите про Тома Хэнкса: ожидания и реальность.
- Помимо пресловутого «Бонда» у меня - дюжина работ в западном кино. Я снимался и с Мадонной, и с Пирсом Броснаном, и Холли Берри. Не мальчик, в общем. Внутренне я ожидал, что это вменяемые люди. Но я не был готов, что они настолько доступны, душевны, cвободны… У нас, у актеров, существует внутри прибор, который, как в самолетах, определяет: свой-чужой. И тут он сработал, мы оказались «своими». И стали друзьями – и я говорю это не для того, чтобы повыпендриваться.
Они сами говорят – «Обязательно заезжай, звони, когда будешь в Нью Йорке».
- Мне кажется, что сейчас за границей русский человек подсознательно ждет «удара» – косого взгляда, негативных разговоров о России... А американские актеры особенно политизированы. Как это было у вас? Не перегибал ли кто палку?
- Никогда в жизни я не испытывал никакой дискриминации, дискомфорта или нападения на мою Родину. Я бы, конечно, не позволил, но не чувствовал. Может быть, все понимают, что не надо при мне говорить что-то подобное, за что можно и в репу схлопотать. Правда, был один момент…На картине «По следу», где мы в прошлом сентябре снимались с Джеки Чаном, у актрисы из Финляндии, узнавшей, что я из России (а съемки были в Пекине) на секунду расширились зрачки. Ее «дернуло», и от меня это мгновение не ушло. Но после этого она стала предельно, даже излишне предупредительна. Все.
- А поговорить, обсудить?
- Да, конечно. Особенно с Томом Хэнксом – он задавал вопросы, высказывал свою точку зрения, интересовался, что и как на самом деле.
Выяснили, что всем от нынешней ситуации только плохо. Я не знаю, кому хорошо – наверное, только тем, кто на этом деньги зарабатывает. Но таких надо изолировать или ликвидировать.
Источник: Комсомольская правда
