Путь первопроходца. Интервью с Ок Се Хен

Из журнала “Тхониль Сеге”, сентябрь 1977 г.

В 1946 году, когда у Церкви Объединения еще не было даже таблички с названием, а преподобный Мун в одиночестве шел по пути исполнения воли Божьей, он встретил пожилую женщину по имени Ок Се Хён, ставшую живым доказательством и свидетельством силы преподобного Муна и его Церкви. Ее знают как “Матушку Ок”, подразумевая, что она действительно была матерью Церкви на ранней стадии ее существования. Когда преподобного Муна преследовали и держали в тюрьме, она шла бок о бок с ним по его тернистому пути.

Сейчас (в 1977 году) ей 80 лет, но в своем белом корейском национальном костюме она выглядит свежей и даже моложавой. Ее серьезное лицо несет печать важной исторической миссии, которая когда-то легла на ее хрупкие плечи.

Госпожа Ок родилась в Пхеньяне (Северная Корея). Она была дьяконицей в одной из христианских церквей, а ее муж — церковным старостой. У них было два сына и четыре дочери.

В этом интервью с ее помощью открываются новые страницы в истории борьбы, которую Церковь Объединения вела на раннем этапе своего существования.

Вопрос: Прежде всего, расскажите, пожалуйста, как вы впервые встретили преподобного Муна.

Ответ: Когда моему старшему сыну исполнилось 22 года, он поехал в Японию учиться в колледже. Но началась вторая мировая война, и ему пришлось пойти в армию. Я молилась Богу, чтобы Он берег моего сына. В 1945 году некоторым из нас стали приходить известия из духовного мира, по времени это было близко к дню освобождения. Я получила откровение, в котором мне сообщалось, где живет преподобный Мун. Вначале мне было велено идти в горы, чтобы молиться. Но я была так занята по дому, что отложила молитву, и в результате заболела. Это было мне наказанием. Потом, в ноябре 1946 года, кто-то взял меня на первую встречу с преподобным Муном.

В.: А что случилось после того, как вы с ним познакомились?

О.: Я была женой старосты традиционной христианской церкви и сама работала дьяконицей в той же церкви. Но некоторые из нас, дьяконы традиционных церквей, объединились в кружок вокруг преподобного Муна, чтобы исповедовать веру и молиться. Все это было невероятно. На наших собраниях царила подлинно возвышенная духовная атмосфера, то есть мы плакали, молились и снова плакали от радости. Как только мы поняли Сердце Бога, мы искренне раскаялись. Скоро весть о наших собраниях докатилась до традиционных церквей, и они стали нас преследовать. Полицейские участки были поставлены на ноги, некоторых из нас задержали. Мы испытали тот же Святой Дух, который спустился на Марка две тысячи лет назад. Моя семья возражала против моего участия в собраниях и другие тоже вскоре стали меня преследовать.

В.: Насколько я понимаю, в это время преподобного Муна арестовали — на том основании, что его собрания относились к церкви Покчунгё (Церковь чрева).

О.: Совершенно верно. Была церковь Покчунгё, основанная госпожой Хо Хё Бин. Она и ее последователи приготовили специальные наряды для Господа Второго пришествия. Когда об этом узнала полиция, ее арестовали, а все одежды забрали. Тогда решили, что Церковь преподобного Муна относится к подобного рода группам, за это его посадили в тюрьму на три месяца. Находясь в одной тюрьме с госпожой Хо, он послал ей через третье лицо записку, в которой советовал отречься от своей церкви, чтобы выйти из тюрьмы, но записку перехватили. В результате он подвергся жестоким пыткам, потерял много крови и лишился нескольких зубов. Вначале он жил у господина На, а после освобождения переехал к господину Чон Хва.

В.: По-видимому, преподобный Мун, пытаясь исполнить свою Божественную миссию — заложить основание для истории Божьего промысла, натолкнулся на каменную стену противодействия. А что произошло после его освобождения из тюрьмы?

О.: Преподобный Мун велел нам поститься. После трех дней поста Небо послало мне откровение, в котором сообщалось, что за человек преподобный Мун. В это время ему было 27 лет. Через пять дней я вернулась домой, и тогда моя семья всерьез воспротивилась моим связям с Церковью преподобного Муна. Будучи дьяконицей и женой церковного старосты в традиционной церкви, я тем не менее ушла из дома, где-то постилась целых пять дней. Естественно, что моя семья стала возражать.

В.: А как относились ко всему этому традиционные церкви?

О.: Все они активно выражали свой протест. Они напоминали рой разъяренных пчел. В 1947 году наша группа насчитывала человек тридцать, большинство из которых принадлежали к традиционным церквам. Все они терпели гонения, семья Кима Ин Джо чинила всем трудности. Я не могла смириться с жестокостью и враждебностью этих преследований. Однажды мне приснился сон, будто преподобного Муна мучают на кресте, и, бросившись к нему, я нашла его всего избитого, ослабшего. Все это я видела во сне. В то время он жил у своей тетушки и я часто его видела.

В.: Насколько я знаю, вскоре его опять арестовали и стали пытать?

О.: В 1948 году госпожа Чи Сон До пришла в церковь, чтобы приготовить Божественную трапезу к 1 марта (по лунному календарю). Слух об этом быстро распространился, дошел и до традиционных церквей, и до полиции. Однажды к нам пришла женщина, сказавшая, что она верующая, так же как и ее родители. Позднее выяснилось, что она явилась, чтобы шпионить за нами. На следующее утро, чувствуя смятение и тяжесть на душе, я отправилась в Церковь. Туда уже пришел инспектор полиции, который арестовал преподобного Муна и Кима Вон Пхиля, а также двух сестер. Господина Кима Вон Пхиля отпустили через четыре дня, а женщин — через два дня. Разумеется, запланированная праздничная трапеза у нас так и не состоялась. Человек пять-шесть из нас задержали и бросили в тюрьму. Когда я просидела в камере два дня, преподобного Муна отпустили. Через пять дней после ареста ему были предъявлены обвинения в том что он: 1 — шпион Ли Сын Мана; 2 — вымогает деньги у богатых женщин; 3 — нарушает общественный порядок. Каждого обвиненного в шпионаже ждал расстрел без суда.

Я была в совершенном смятении и отчаянии. Вдруг в меня вселился дух, и я стала буквально кататься по полу в центре идеологической обработки. Преподаватели центра в страхе разбежались, как зайцы. Когда это состояние прошло, они собрались вокруг меня, спрашивая, отчего у меня такой приступ. Задавая свои вопросы (когда я стала последовательницей преподобного Муна и т.п.), они старались поймать меня на слове. В результате меня посадили в тюрьму. Один из моих племянников пришел просить за меня, чтобы меня отпустили. В общей сложности я провела в камере девять дней.

В.: Как проходил суд?

О.: Я чувствовала, что с нами поступают чудовищно несправедливо и обратилась к адвокату. Вся эта история была раздута газетами, и многие члены традиционных церквей пришли в суд. Они издевались над нами, спрашивали: “Эй, а что у Иисуса на голове?” Они кричали, что преподобного Муна надо разрезать на куски. Судья приговорил преподобного Муна к пяти годам тюремного заключения.

Я проводила преподобного Муна до середины двора при здании суда и передала ему еду, которую захватила из дома. При виде того, как он шел впереди в наручниках, как преступник, мое сердце обливалось кровью. Я подавала апелляцию в верховный суд, но срок заключения не сократили. Вскоре его перевели из полицейского участка в пхеньянскую тюрьму. В это время более тридцати членов Церкви разошлись и я одна навещала его в тюрьме.

В.: Расскажите немного о пхеньянской тюрьме.

О.: За три дня до того, как преподобного Муна заточили в тюрьму, Ким Вон Док, молодой узник пхеньянской тюрьмы, получил во сне откровение; ему сообщалось, что он должен служить и оказывать всяческое почтение преподобному Муну. Он слушал преподобного Муна и оказывал ему множество мелких услуг.

В.: Вы часто с ним встречались после его перевода в тюрьму Хыннам?

О.: Видите ли, долгое время я не получала никаких известий, но однажды из Хыннама пришло письмо, в котором говорилось, что я должна навестить там преподобного Муна. Я тут же собралась в дорогу и выехала вечерним поездом. Я ехала всю ночь. От Пхеньяна это около 1000 ли (400 км). Я была простая женщина, не привыкшая к путешествиям, так что отправиться ночью в далекий путь было для меня нелегко. Но зная, что преподобный Мун тяжко страдает, я набралась смелости и пустилась в дорогу, и наконец на следующее утро я прибыла в Хыннам. Сняв комнату в ближайшей гостинице, я распаковала вещи и отправилась в тюрьму. Заключенных выводили из камеры в цепях группами по 40 человек. Среди них я заметила преподобного Муна. Сердце мое почти остановилось. Я целый день ждала, пока он не вернется с тяжелых работ, продолжавшихся очень долго. Я была очень рада снова увидеть его, но при этом мое сердце истекало кровью.

В.: О чем вы разговаривали?

О.: Он спросил меня, как живут члены Церкви. Мне не хотелось его расстраивать, и я сказала, что у них все хорошо. Я дала ему рисовой муки. На следующий день я опять навестила его, а вечером села на поезд и поехала назад, в Пхеньян. Всю обратную дорогу я проплакала, слезы градом катились у меня из глаз, так что даже в глазах затуманилось. Я ничего не могла с собой поделать.

В.: А потом?

О.: Через некоторое время я снова приехала его навестить, но мне сказали, что он уже в другой тюрьме. Страшно разволновавшись, я спросила о нем у одного из заключенных, и тот рассказал мне, что преподобный Мун находится в Бон Ганг. Это было километрах в восьми от тюрьмы Хыннам. Наняв носильщика отнести мои вещи, я отправилась туда и сняла комнату в маленьком доходном доме. Я все время не сводила с тюрьмы глаз и вдруг услышала, как скрипит повозка рикши. И, — о Боже! — ее вез преподобный Мун! Я бросилась к нему, чтобы поговорить. Я купила яблок, рисового крахмала и яиц и приготовила ему еду.

После этого я вернулась к себе, без памяти от волнения. В ту ночь я тщетно пыталась уснуть, а на следующее утро, бросив взгляд в сторону тюрьмы, я увидела, что преподобный Мун подметает тюремный двор. Я подошла к нему, спросила, понравилась ли ему еда. Он сказал, что ел с удовольствием. Он больше не мог разговаривать со мной, и я снова вернулась к себе. Оглянувшись, я увидела, что он подметает задний двор.

Я подошла к одному из часовых и сказала, что приехала из самого Пхеньяна, чтобы повидаться со своим племянником. Он разрешил мне поговорить, и мы разговаривали очень долго. Преподобный Мун сказал мне, что через месяц он возвращается в Хыннам.

Я ожидала, что он снова выйдет ко мне, но он так и не вышел, и мне не оставалось ничего другого, как вернуться в Пхеньян.

В.: Я знаю, что преподобный Мун испытывал много страданий и трудностей. Он когда-нибудь говорил с вами на эту тему?

О.: Однажды мы поехали навестить его вместе с Кимом Вон Пхилем. Преподобный Мун в старой шляпе, надетой поверх грязного полотенца, которым была обмотана его голова, нес тяжелый мешок с минеральными удобрениями. Он обернулся и посмотрел на нас, словно для того, чтобы никогда нас не забыть. Потом он грустно побрел в тюрьму. Каждый раз, когда я ездила навещать его, я покупала ему новую одежду, но, приезжая вновь, находила его одетым во все старое. Позднее я узнала, что он раздавал свои вещи заключенным, которые выходили на свободу и ехали домой.

В.: Во время Корейской войны, когда армия ООН продвигалась на север, в Хыннаме открыли ворота тюрьмы. Вы когда-нибудь об этом разговаривали?

О.: Во время войны я не могла поехать туда, чтобы навестить преподобного Муна. Мне очень хотелось его увидеть, и я все молилась и молилась. В откровении мне было явлено, что он здоров. 14 октября 1950 года войска ООН захватили Хыннам и освободили заключенных, среди них — преподобного Муна. Во время войны заключенным приходилось выполнять тяжелые работы, и они не уходили в укрытия, даже когда авиация войск ООН бомбила территорию тюрьмы. Коммунисты хотели, чтобы заключенных убили, — я в этом уверена. Однако туда, где случалось работать преподобному Муну, бомбы не попадали. Заключенных уводили по одному на расстрел. Его жизнь спасло чудо.

В носках, которые я связала для него, преподобный Мун пешком пошел в Пхеньян, он был в пути вместе с нами целый месяц.

В.: Все время, которое преподобный Мун провел в Северной Корее, было для него полно нескончаемых страданий и лишений. Расскажите, пожалуйста, как складывалась его жизнь, когда он попал в Южную Корею.

О.: Я отправилась на юг с собственной семьей. А преподобный Мун пошел с господином Паком Чон Хва, который был надзирателем в тюрьме Хыннам. Господина Пака обвинили в принадлежности к коммунистам и избили. Ноги у него были сломаны. Но преподобный Мун посадил его на велосипед и вместе с Кимом Вон Пхилем они отправились в путь. Они очень сильно рисковали.

Господин Пак решил остановиться и поселиться в Kёнджу, а преподобный Мун с Кимом Вон Пхилем дошли до Пусана. Некоторое время они жили у друга и через преподобного Сан-До Хана они узнали мой адрес. Преподобный Мун послал ко мне господина Кима. Первое, о чем я его спросила, во что одет преподобный Мун. Я услышала, что он носит ту же одежду, в которой ходил в Северной Корее. Я продала много ткани, припасенной для них обоих, и нашла им комнату. Через несколько дней я сшила одежду из остатков материи и отнесла им.

Весной 1951 года преподобный Мун дни проводил в горах, а ночью работал в порту. Ким Вон Пхиль некоторое время работал в ресторане, а потом нашел место на американской военной базе. Преподобный Мун построил хижину в Помильдон близ Пусана; одну зиму я для них готовила еду. Между тем к нам присоединились господин Ю (президент Ассоциации Святого Духа за объединение мирового христианства) и другие. 1 мая 1954 года состоялось официальное учреждение Ассоциации Святого Духа за объединение мирового христианства.

Потом к нашей семье присоединились многие профессора и студенты университата Ихва. Нас уже стало много, и мы переехали в другое место, в Хыниндон. Потом, 27 апреля 1955 года, мы снова переехали в Чанчундон. Приблизительно в это время из университета Ихва уволили пять профессоров и исключили четырнадцать студентов.

4 июля преподобный Мун и многие его соратники-последователи были арестованы. Их посадили в тюрьму Содемун. Нашей ежедневной обязанностью было навещать их в тюрьме. С тех пор как была построена эта тюрьма, ни к кому из заключенных не приходило большее количество посетителей. 4 октября преподобный Мун был оправдан и выпущен на свободу, а вслед за ним освободили и других. Кима Вон Пхиля освободили накануне Рождества. Вскоре после освобождения преподобного Муна мы снова переехали в дом в Чхонпхадон. Состоялась большая церемония Благословения. Именно отсюда пошла история Церкви Объединения.

В.: Большое спасибо за то, что вы так подробно рассказали нам о преподобном Муне и об истории Церкви — с ее зарождения и до наших дней. Вы без утайки передали нам то, что сами видели, чувствовали и думали. Сейчас, встречая преподобного Муна, вы должны испытывать гордость за него, ведь он превратил Церковь Объединения во всемирную религиозную организацию. А теперь, пожалуйста, выскажите свои пожелания новым членам Церкви.

О.: Говорят, что наша Церковь снова проходит испытания. В Корее перед нами стоит так называемый инцидент Ихва. В международном масштабе мы также сталкиваемся с преследованиями и нагнетаемой против нас враждебностью. Жизнь преподобного Муна зиждется на терпении и еще раз терпении. Невзирая на противодействие и презрение, он завоевал лавровый венок победителя. Наши сегодняшние “трудности” можно превратить в очередной пролет лестницы, которая ведет нас к успеху. Рассматривая эти трудности как объективные уроки, мы должны облегчить бремя, лежащее на плечах преподобного Муна, и сделать все, что в наших силах, чтобы исполнить миссию, данную нам Богом.

Продолжение следует...