Пак Чон Гу. Солнце, поднимающееся в тени (1)

Автобиография Пака Чон Гу (Тайгер Пака)

Предисловие

Преподобный Пак Чон Гу, известный как Тайгер Пак, был человеком влиятельным, с любящим характером. Запоминающаяся личность, все, кто встречался с ним, надолго оставались под впечатлением от встречи. Он был человеком, который действовал, опираясь на свои чувства, всегда действовал со страстью. Корнем его поведения была глубокая любовь к Истинным Родителям, он служил им и выполнял свою ответственность с огромным рвением. Его отношения с Отцом и Матерью были как у сына с родителями. Возможно, частично это было так, потому что Тайгер Пак потерял своего собственного отца в очень юном возрасте, и в большей степени был воспитан Истинным Отцом.

Какова бы ни была причина, нельзя было не заметить, что у него была особенная сердечная привязанность к Истинным Родителям.

Преподобный Пак родился 9 декабря 1939 года в городе Чансан, Корея, он был вторым сыном в семье из трех детей. Он посещал Университет Чонан в Сеуле, где изучал право. Присоединился к Церкви Объединения в декабре 1956 года. Тайгер Пак и его жена Чхве Кум Сун, которая в этой книге упоминается как Юн Чан, были одной из 36 пар, и у них родилось девять прекрасных детей: семь мальчиков и две девочки. Его самый старший сын, Джин Хан ним, в 1986 году был благословлен с Ын Джин ним, третьей дочерью Истинных Родителей.

Преподобный Пак приехал в Америку в 1976 году, чтобы помогать Корейской Евангелистской Ассоциации в Калифорнии, и в конце 1978 года он возглавил КАРП.

Вскоре КАРП стал совершенно новой организацией. От Тайгер Пака члены КАРПа в Америке и Европе унаследовали стальную волю, чтобы бороться за справедливость. Они также унаследовали от него гордость быть детьми Истинных Родителей. До самой смерти, 3 апреля 1982 года, он отдавал все свои силы и сердце, чтобы выполнить волю Бога на Земле.

Его дедушка дал ему имя «Чон Гу», что обозначало «громкий шум на небе», и оно проявилось достижениями в миссиях, которые Тайгер Пак успешно выполнял, создавая наибольший «шум» ради Небес. Он выполнял большие исторические дела в Божьем провидении на трех континентах: в Корее, Америке и Европе. Он желал сделать всех людей такими же страждущими в отношении жизни и восстановления, каким был он сам.

Сейчас через его собственную книгу многие снова услышат голос Пака Чон Гу (Тайгера Пака) и, несомненно, обнаружат в себе еще большую силу для битв, ожидающих впереди. Через его слова все смогут обрести более глубокий взгляд на сердце великого человека любви.

Д-р Сок Чун Хо

Часть 1. Солнце, восходящее в тени

Школьный звонок

11 часов утра, 23 сентября, 1969 года.

«Сегодня исполнилась мечта всей моей жизни. Церемония посвящения профессиональной средней школы Сонхва была, наконец, проведена в присутствии почетных гостей и 300 моих любимых учеников.

Это территория в 3000 пён на склоне горы Намсан около города Чунджо. Панорама великолепная, вокруг лес. Школа расположена в двух километрах к юго-востоку от центра города, и отсюда виден весь город как на ладони. Вдали можно увидеть Чун, Вон Филд и Тан Кум Тауэр.

Как трепетно ждал я этого дня! Как страстно я желал появления этой профессиональной средней школы.

Стоя на платформе, я не мог говорить, мое сердце было наполнено глубокими чувствами.

Есть старая пословица: «Сладость наступает после горечи, а радость приходит после слез». Сердце молодого человека переполняется чувством радости вперемешку с воспоминаниями о невероятных трудностях и бедах прошлого.

Дамы и господа! Все кто любят мою Академию Сонхва! Спасибо вам! Спасибо вам большое!

Сегодня исторический день — церемония посвящения Академии Сонхва. Мое сердце разрывается от глубочайших чувств, я не знаю что сказать, хотя и пытаюсь говорить. Я хочу, чтобы вы знали одну вещь — до тех пор, пока мы не закончим строительство этой профессиональной школы, в соответствии с планом, я не смогу продолжать свою жизнь.

Дамы и господа! Я чувствую, что должен сообщить вам обо всех событиях, которые произошли до сих пор, но я не смогу сделать этого, так как мы еще не достигли завершения. Мы сейчас в процессе достижения нашей цели. После завершения строительства результат красноречивее всего будет говорить сам за себя. У меня есть две руки, кровь в жилах, молодость, страсть, смелость и воля — это все богатство, которым я располагаю.

Сегодняшняя Корея призывает фермеров к новому взгляду на вещи. Я создам новый имидж Кореи. Я решил посвятить себя образованию нашего сообщества, чтобы оно, в конце концов, могло воспитывать работников, способных привести экономику этой страны к процветанию.

Дамы и господа! Чтобы наступил этот день, я чистил обувь вместе с учителями и учениками, я даже вынужден был сдавать кровь. Однако, причина почему наша школа Сонхва существует сегодня не только в этом, но также благодаря вашей постоянной помощи и заботе. Я хочу поблагодарить вас за вашу помощь.

Может это прозвучит слишком смело, но я работаю для того, чтобы освободить людей от бедности и невежества для того, чтобы люди могли жить достойной жизнью. Теперь даже если моя кровь пересохнет в жилах, я смогу быть счастливым. Я не мог и не могу жить легкой и комфортной жизнью.

Дамы и господа! Пожалуйста, поддержите меня, внимательно следите за тем, как эта профессиональная средняя школа будет расти».

Слезы хлынули из моих глаз двумя ручьями. Далее, когда мои 300 учеников и я слушали вдохновляющие приветствия наших достопочтенных гостей, «комок» постоянно подступал к моему горлу.

23 сентября 1969 года! Возможно, я родился в этом мире ради этого дня. Итак, я хотел бы написать обо всем, что привело к этому дню, и трагические, и печальные, и веселые события прошлого.

Мы собираемся в окрестностях Чунджо рядом с горой с гладким склоном. Там есть такая маленькая гора под названием Малли. Эта гора выглядит как дракон, лежащий головой по направлению к югу, а хвостом по направлению к северу. Сразу под той горой есть скромное здание с крышей из ржавых листов железа в форме цифры «7». Это бывшая профессиональная средняя школа Сонхва.

В пределах площади в 500 пён есть шесть классных комнат по 15 пён каждая, интернат для учителей и два сарая для свиней и кур, они по 50 пён каждый. Все пространство полностью занято. В школу нет официального входа. К единственному входу ведет узкая дорожка, по которой едва может пройти человек. И все же 300 учеников пользуются ей ежедневно. Гости, посещающие школу, жалуются на вход, к которому ведет тропинка «для кроликов».

Как строилась школа? Из глиняных кирпичей, и никогда к ней не прикасались руки профессиональных строителей. Поэтому нетрудно представить, как убого она выглядит. Хотя 300 учеников и располагаются в таком бедном здании, они не отчаиваются и погружены в занятия. Восемь учителей пробуждают юные сердца тем, что посвящают себя обучению со страстью. На одну классную комнату приходится более чем 80 учеников. Классные комнаты похожи на бобовые отростки. Когда звенит звонок, обозначающий начало урока, и входят ученики, на их лицах удивление, как они смогут заниматься в такой маленькой комнате. Я сочувствую им, но притворяюсь, что не замечаю их чувств, и даю звонок. Он звенит по всей школе, через поле и ручей, и слышен даже в деревне Дончон. Каждый учитель входит в свой класс со своей книгой посещаемости. Уроки начинаются со звуком звонка, и день проходит быстро.

5 часов вечера. После уборки ученики спешат домой. Только восемь учителей остаются в школе. Когда занятия заканчиваются, я иду в пустой класс или на пустую площадку поразмышлять. Воспоминания из моего прошлого часто приходят ко мне там.

Мой родной город — это портовый город Гунсан. Мой отец умер, когда мне было три года. Моей маме было всего 26 лет. Наша семья была на грани вымирания, и моей маме приходилось больше заботиться о маленьких детях и стариках, свекрах, чем горевать о потере мужа. Она шила, стирала, носила ведра с водой для других людей, и таким трудом зарабатывала немного денег. С тех пор бедность следовала за мной, как моя судьба. Когда я окончил начальную школу, ситуация в семье была такова, что мы выживали только благодаря трудам моей матери. Будучи вторым сыном, я даже не мог мечтать пойти в среднюю школу. Чтобы отправить в среднюю школу моего старшего брата, мама продала свою швейную машинку, и ей пришлось шить руками. Мое единственное желание в детстве было — выбраться из бедности как можно скорее, и начать жить хорошо. Я не хотел роскоши с изысканной едой и дорогой одеждой, я просто хотел жизни с достаточным количеством еды и нормальной одеждой.

Я решил помогать маме зарабатывать деньги на жизнь. Я работал везде, где мог. Я покупал разные мелочи и продавал их на рынке, прохаживаясь с коробкой, привязанной к шее. Я продавал западные сигареты, посещая дома и чайные от двери к двери. Затем я продавал рыбу. Я продавал все, что только мог. Позднее мой дядя устроил меня на работу «мальчиком по поручениям» в средней школе Гунсан для старшеклассников.

3 октября 1952 года, перед окончанием трагической Корейской войны, я прошел собеседование для работы в офисе директора. На мне была бедная, похожая на лохмотья, одежда. Однако, великодушный директор охотно принял меня на работу. Это было для меня большим достижением, и я работал очень усердно и с большой гордостью. Сначала я чувствовал себя неловко на работе, но вскоре привык. Учителя в школе признали мои способности и дали мне прозвище «реактивный самолет». В мои обязанности входило мытье учебного офиса, печатание экзаменационных бумаг, выполнение поручений для учителей. Но самой моей главной обязанностью было — давать звонки на начало и конец уроков. Проработав на этой работе шесть лет, я, наконец, закончил свое начальное и среднее школьное образование.

Теперь я даю школьные звонки второй раз в жизни. Раньше я давал звонки с мечтой о лучшем завтрашнем дне. Теперь я даю звонки с надеждой на лучшее будущее потомков. Мы кричим во время утренней встречи работников школы: «Давайте будем первопроходцами, которые произведут революцию среди интеллигенции и освободят людей от невежества. Давайте иметь сердце родителя в теле слуги». Таким образом, мы наполняемся решимостью достичь своих целей, и сделать завтрашний день новым началом.

Отсроченные мечты

15 мая 1961 года был днем моей свадьбы. У меня была очень скромная свадьба в маленькой церкви Чундон в Сеуле. В этот день мы с моей женой мечтали о своей будущей жизни. Это был удивительный опыт, но в то же время и серьезный момент, когда я осознал свое новое «я». Я начал воспринимать себя как мужа, несущего ответственность за свою жену.

Я не мог гарантировать, что мой брак будет счастливым или гладким. Я только знал, что пока я буду жить не только ради себя, наш брак будет отличаться от других. Это не будет просто волнующий наэлектризованный союз мужчины и женщины, но союз с ясной целью, союз с партнером любви и одной судьбой.

— «Юн Чан, завтра тебе нужно ехать в Есан, не так ли?» — спросил я. Мы говорили о расставании друг с другом даже в первую брачную ночь.

— «Да, я должна…», — тихо отвечала она. Мне трудно было говорить об этом с ней, а когда я сказал, она призналась, что чувствовала себя так же, но не решалась начать первой говорить об этом. Она думала, что я огорчусь.

— Мне действительно очень жаль. Надо расставаться уже после первой брачной ночи.

— Не стоит об этом. Нас ждут дети и многое, о чем еще нужно позаботиться. Поэтому…

— Спасибо, Юн Чан.

— Пожалуйста, никогда больше не говори, что сожалеешь.

— Хорошо. Я не буду. Давай примем эту реальность — мы должны работать раздельно, но вскоре мы сможем встретиться снова и работать вместе.

Она согласилась со мной, и вернулась в Даксанмун, Есангун, провинцию Чуннам, чтобы продолжить свою миссию там. Я планировал начать 40-дневный семинар, переезжая из города в город. Однако это было непросто, было время летних каникул. Мои друзья были разбросаны по всей стране. Более того, у нас не было денег, и поэтому у нас не всегда была еда и мы ходили голодными. Из-за нехватки денег мы не могли пользоваться транспортом и ходили пешком, часто мы спали прямо на дороге. Нам приходилось преодолевать трудности, превосходящие наше воображение. Но мы проходили через подобные испытания и раньше, поэтому были в состоянии вытерпеть их и сейчас.

Когда я путешествовал по стране, я был свидетелем множества событий. Но, что вызывало в моем сердце и душе наибольшую боль — это то, что в одних местах я видел голые одинокие горы, реки и даже наводнения, а в других — высохшие земли и толпы голодных невежественных людей. Я мог видеть страдание и борьбу моего народа.

Сколько бы я ни размышлял над тем, почему моему народу приходится вести такую жизнь, я всегда приходил к выводу, что причина в невежестве, так глубоко укоренившемся в людях. Я мучился в размышлениях о том, как покончить с этим невежеством.

Проведя в муках немыслимое количество дней, единственный вывод, к которому я пришел, заключался в том, что я должен освободить мой народ от трагического невежества. Я решил победить историю бедности.

Я обновлял свою решимость, сжимая кулаки по нескольку раз в день, и повторял себе: «Я должен сделать это. Даже в одиночестве, я должен достичь успеха».

В это время мне надо было идти в армию. Конечно, выполнение воинской службы как гражданина и как мужчины было важно, и все же меня беспокоил тот факт, что мне придется стрелять во врагов из винтовки М-1. Но, несмотря на этот факт, я, закусив губу, делал это и мечтал о том времени, когда смогу работать над освобождением моего народа из оков невежества. Сохраняя эту мечту в своем сердце, я мог живо ощущать присутствие жизни внутри себя.

После полутора лет службы, я выполнил свой долг, и генерал моей группы выразил мне благодарность. Я был счастлив и гордился почетным окончанием службы, и все же, моя радость отличалась от радости других. Для меня наступило время, когда я, наконец, мог встретиться с настоящими трудностями. Я хотел заставить эту голую землю расцвести. Для меня ценность жизни состоит в выполнении целей и идеалов. Поэтому я снова и снова наполнялся решимостью отдать всю свою молодость ради этого дела.

После окончания воинской службы оставалось еще девять месяцев до того момента, когда я должен был вернуться в школу. Я начал подготовку моей образовательной программы. Было невероятно трудно перенести боль отказа от своего собственного образования. Я ходил в школу в течение восьми лет на деньги, которые сам зарабатывал с многочисленными трудностями и унижениями. Моя страсть к образованию была слишком сильной и огромной, чтобы упустить возможность дополнительного образования. Раньше я думал, что не буду беспокоиться по этому поводу, потому что уже давно настраивался на такой шаг. Однако я не мог не испытывать тяжелых чувств, особенно понимая, что мне оставалось доучиться всего год.

Также у меня появилось искушение просто найти хорошую работу. Однако, несмотря ни на что, я принял окончательное решение следовать своему плану. А раз я принял решение, то не мог ждать до следующего года. Я чувствовал сильное желание осуществить свои планы как можно скорее.

Хотя решение было принято мной, передо мной встал следующий вопрос: как уговорить маму и старшего брата? Если бы они услышали о моем решении посвятить себя образованию других людей, при этом пожертвовав своим собственным, то, конечно, они стали бы возражать. Моя мать, даже наверняка, со слезами на глазах. Тогда, конечно, они вмешаются в мой план. Что же мне тогда делать? После долгих раздумий я нашел способ, как разрешить эту проблему.

Однажды я поговорил с мамой.

— Мама, разве не было целью моего изучения права в колледже стать судьей или прокурором, для того чтобы лучше служить тебе и достичь почета ради себя самого?

— Да.

— И все же я не могу учиться дома.

— Но ты должен. У тебя нет другого выбора.

— Домашняя обстановка не подходит для учебы. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что мне следует поехать в Сеул и учиться там.

— У тебя есть еще 6 месяцев до начала занятий. Почему ты хочешь поехать в Сеул так рано?

— Если я останусь дома, я только потеряю время.

— Это понятно, но…

— Мама!

— Да.

— Я думаю, мне нужно еще раз подумать об идее моего содержания во время учебы.

— Ну, как же сможет твой брат содержать семью и в то же время обучать тебя?

— Мама, я понимаю. Однако мне нелегко было содержать самого себя 8 лет. Я больше не смогу учиться и содержать себя сам.

Таким образом, я выразил свое недовольство маме.

— Мама, я очень извиняюсь, но не могла бы ты одолжить мне 30 000 вон? Если ты сможешь, сделать это для меня, я вернусь домой с университетским дипломом. Мама, я умоляю тебя дать мне эту сумму денег, после того как обсудишь это с моим старшим братом. Это моя первая и последняя просьба.

Я оказывал давление на маму.

Моя мама помолчала какое-то время с печальным выражением лица. Наконец она сказала:

— Хорошо, разве 30 000 вон такая большая сумма.

— Извини мама, я стану сыном, которым ты сможешь гордиться.

Таким образом, я обманул свою маму. Хотя намерения у меня были добрые, но это было ужасно для сына, так поступить с матерью.

Затем наступило судьбоносное утро. Мой старший брат пришел с ночной смены и разговаривал с мамой. После завтрака он тихонько позвал меня.

— Чон Гу! Ты много работал, чтобы обеспечить свою учебу. Теперь тебе остался всего один год, чтобы ее закончить. Я должен был помогать тебе с учебой, но, как ты знаешь, моя зарплата очень маленькая и я не мог этого сделать. Однако сильно не беспокойся. Я узнал о твоей ситуации от мамы. Если у тебя будет 30 000 вон, то все будет хорошо. Я сумею достать эти деньги.

Сказав это, он ушел и вернулся спустя некоторое время.

— Вот деньги, которые ты просил. Фактически это небольшие деньги, но постарайся использовать их правильно.

Мой брат сунул мне деньги, завернутые в газету, и уставился молча на небо.

— Брат, спасибо большое. Я постараюсь стать таким братом, которого ты не будешь стыдиться, несмотря ни на что.

Я взял деньги дрожащей рукой.

— Конечно, ты должен. Пожалуйста, учись усердно, до тех пор, пока не исполнится твоя мечта.

— Брат, я буду помнить это.

Мои слова звучали уверенно, но я не мог поднять своего лица, зная, что я обманул маму и старшего брата. Однако, я оправдывал себя тем, что мои действия вызваны стремлением к более высокой цели. Если ценность денег меняется в зависимости от их цели и назначения, то я был счастлив, хотя и чувствовал угрызения совести за обман матери и старшего брата.

17 марта 1963 года.

Я поехал в Чунджо, Чунбук, с деньгами, которые получил от брата на обучение в колледже, я чувствовал себя как ученик перед экзаменами, но ощущал большую надежду в сердце. Моя жена, которая читала лекции в Доксанмун, за два месяца до этого переехала в Чунджо и работала там. Я выбрал Чунджо как пункт назначения не из-за жены. Я сделал так, потому что пока ездил с образовательными программами по стране обнаружил, что Чунджо расположен в центре Кореи, и имел некоторые географические проблемы. Он был окружен горами и сильно удален от моря. Образование могло бы помочь решить эти проблемы там. Я думал, для того чтобы модернизовать слаборазвитое общество, как духовно, так и физически, надо обучать молодых людей. Когда они вырастут, станут источником мощной силы, которая сможет изменить общество. Мне было ясно, что без образования мы не сможем развить внутреннюю силу людей и надеяться на какие-либо большие изменения в обществе.

Образование ради будущего должно быть реалистичным и практичным. Оно должно основываться на фактических условиях, в которых живут люди. Не должно быть пропасти между тем, о чем мы говорим, и тем, как живут люди. Такова была моя теория, но не было еще возможности проверить ее. Чтобы проверить ее, мне надо было создать определенное основание, с которого и начать работу.

Моя жена проводила социальные программы в пригородном районе Чонсандон в Чунджо. Осуществлять мои планы оттуда было невозможно. В таких условиях деньги, которые я получил от брата, сильно пригодились. Я арендовал комнату за 5 пён по адресу Сансодон, 105. Затем я открыл бесплатную школу для тех, кто не мог учиться из-за финансовых проблем. Я долго мечтал об открытии такого места с вывеской «Академия Сонхва в Чунджо»!

Следуя древней поговорке, что начало — это уже половина пути, я продолжал. Я разместил на стене постеры о начале проведения бесплатных уроков английского языка и китайских иероглифов. Около 30 девушек, работающих на хлопчатобумажной фабрике Чунджо, откликнулись на эти объявления. Я начал обучать их английскому языку и китайским иероглифам. А моя жена в это время открыла маленькую пекарню в Чонсандон.

Я слышал биение своего сердца, я не думал о еде и сне, едва ли я думал о своей любимой жене. Мел, который я впервые держал в руке, казался мне волшебным, как будто бы я уже давно пользуюсь им. Однако моя жена была намного более опытнее меня в преподавании. Она закончила Сеульский Государственный Педагогический Колледж по специальности «литература», и обучала студентов в Есан и Чунджо. Также она работала учителем в своем родном городе Чунчан. Она была профессиональным учителем, и знала методы и приемы преподавания. Между тем, как я был просто любителем. Несмотря на это, преподавал я.

Наша квартира использовалась не только как наша академия, но также как наша спальня и столовая. Хозяева, у кого мы снимали эту квартиру, жили под нами. Пол между двумя квартирами был очень тонким, и даже если мы были очень аккуратны и старались не шуметь, нас все же слышали внизу. Более того, рядом с нашим домом находился театр, и всякий раз, когда там исполняли музыку, студенты не могли меня слышать, и мне приходилось кричать так громко, как только я мог. Я использовал все свои способности, чтобы кричать изо всех сил, я делал это с невероятной выносливостью и энтузиазмом. Хозяин не мог это терпеть, он часто посещал нас и говорил: «Послушайте, учитель! Как я могу жить при таком шуме?».

Иногда он становился еще более суровым. «Вы что думаете, что это аудитория для риторики? Это уже слишком! Вы что проглотили трубу от поезда?».

В другой раз он говорил: «Я могу еще понять, почему вы громко говорите, но почему вы прыгаете вокруг и топаете!». Когда он жаловался таким образом, единственное, что я мог сказать: «Прошу прощения». Однако он был не единственным человеком, которому мы не нравились. Еще нас критиковала его жена: «Вы что думаете, что вы живете в этом мире одни? Мне не надо ни денег, ничего другого от вас. Просто уезжайте из моего дома сегодня. Я не хочу, чтобы вы меня больше беспокоили».

«Извините мадам. Я постараюсь уехать как можно скорее. Пожалуйста, потерпите нас еще немного». Я умолял ее постараться понять нашу ситуацию. В конце концов, она выкрикивала злые слова: «Как же я несчастна, что меня беспокоит такая посредственность…», — и уходила к себе в квартиру.

Обычно наш день заканчивался жалобами хозяина. Наши занятия заканчивались примерно в 11 часов вечера. Тишина спускалась на нашу академию, и у нас было немного свободного времени. Я тихонько ложился, усталость одолевала мое тело, и я смотрел на свою жену.

Ее лицо было бледным и осунувшимся. Я мог видеть ее глубоко впавшие глаза и желтый цвет кожи. Когда я видел ее в таком состоянии, я не мог заснуть, чувствуя боль от того, что довел ее до такого состояния.

Я был полон решимости и был готов преодолеть любое испытание, так как это был первый подобный опыт. Я ругал себя за то, что был таким хрупким, так как не знал, сколько еще трудностей мне предстоит вынести. Я понимал, что мне предстоит еще расти и расти.

Мои глаза непроизвольно устремлялись на небо над моим родным городом. Я думал, что сохранилась еще соломенная крыша дома, где я родился. Там мама, которая воспитала меня и моих братьев в бедности.

Дом! Как мы скучаем по дому! Разве это не то место, где наши родители, где выросли наши братья и сестры? Всегда, когда мы скучаем по дому, нам хочется навестить его. И все же мой родной город был действительно печальным местом, наполненным бедностью. Можем ли мы представить родной город без голода и горя? Был ли такой город, который можно было бы вспоминать без боли в сердце. Мы не должны быть такими людьми, которые стыдятся своего прошлого. Скорее мы должны стать такими предками, которыми смогут гордиться потомки, мы скажем им, что были одинокими, но великими и мудрыми. Я мечтал о таком доме.

Но эта упрямая бедность! Не должны ли мы справиться с ней? Шесть континентов земли соединяются реактивными самолетами, как если бы весь мир был одной семьей. Хотя наша страна еще не освободилась от своей неразвитости, разве мы не должны, по крайней мере, покончить с голодом и бедностью? Печально говорить, но все мы не приложили достаточно усилий для этого. И все же пришло время, когда мы должны полить потом эту богатую почву. Если мы сможем победить свою ненависть и враждебность, и жить друг для друга, цветы улыбок и смеха расцветут и появится дом без голода. Появится истинный дом для всех людей.

Мы с женой, в конце концов, вынуждены были покинуть квартиру под давлением хозяина. Но идти было некуда, у нас не было достаточно денег, чтобы переехать. Мы не хотели арендовывать другой дом, мы поняли, что нам необходимо заполучить собственное жилье. Даже если это будет дачный домик или даже сарай для животных, для нас было не важно, это будет наше собственное жилье, и мы сможем почувствовать себя свободно, обучая наших студентов.

Семейные узы

Я искал хороший дом для нас, но не мог найти ничего подходящего. У нас не было достаточно денег. Чтобы купить подходящий дом требовалось как минимум 100 000 вон, я же пытался найти дом за 20 000 вон и достаточно просторный, чтобы там иметь возможность обучать. В сущности, это было невозможно, но сдаться я не мог.

На пятый день я подошел к старикам, играющим в шахматы.

— «Извините, что прерываю вашу игру, но можно я задам вам вопрос?», — я поклонился и подождал.

— В чем дело?

— Нет ли здесь поблизости кого-то, кто продает дома?

— О, вы хотите купить дом?

— Да

— А сколько вы хотите заплатить за него?

— Приблизительно 20 000 вон

Казалось, они опешили.

— 20 000 вон? Где же есть такой дешевый дом в наше время и тем более в городе? Даже если он выглядит как сарай, 20 000 вон все же мало.

— Я понимаю. Даже если это так, я все же надеюсь, что есть какой-то шанс найти такой дом.

— Только если всю оставшуюся сумму выплатите в течение следующего месяца. Даже одна комната стоит 50 000 вон. Вы же просите невозможное.

У меня больше не было храбрости спрашивать что-либо еще, и я ушел обескураженный. В этот момент одна женщина, которая внимательно смотрела на меня, спросила: «Вы действительно намереваетесь купить дом? Есть дом на углу, который хозяин продает за 50 000 вон. За 20 000 будет невозможно. Однако если вам интересно, пойдемте со мной».

Я последовал за ней. Это был старый дом с черепичной крышей, в нем было две спальни и кухня. Общая площадь была примерно 15 пён. Мне показалось, что в таком маленьком месте будет трудно обучать, но я подумал, что это будет возможно, если я сломаю дом и перестрою его заново. С такой мыслью в голове я встретился с хозяином дома.

После долгих переговоров мы, в конце концов, пришли к компромиссу. Мы договорились, что я заплачу 20 000 вон сразу и еще 20 000 в течение месяца. Я мог переехать в этот дом уже на следующий день. Так мы все же приобрели наш дом. Однако теперь у нас была дополнительная проблема: как достать еще 20 000 вон за месяц? А также как обучать студентов в таком маленьком месте? Я уже решил построить новый дом, но и это было проблематично. Каким бы непритязательным ни был дом, мне требовалось, по крайней мере, еще 100 000 вон. У нас же не было ни одного вона. Несмотря на это, я желал обучать как можно больше студентов. Мои расчеты были просты и безрассудны. Я думал, раз уж мы начали работать над домом, то что-то как-нибудь сработает, ведь есть такая пословица: «Начало — это полпути до конца».

Мы сломали старый дом, это было нетрудно сделать. Проблема была в том, где взять деньги, для того чтобы построить заново. Так или иначе, я пытался выдавить из своей головы хоть какие-то идеи. Единственное возможное решение, которое пришло мне на ум — это взять деньги у моей мамы, даже если придется надавить на нее.

Наконец я набрался решимости, чтобы сесть на поезд, идущий в Гунсан. Я думал, что буду достаточно смелым, чтобы достать деньги во что бы то ни стало, но когда я приехал в город, то у меня не хватало смелости даже для того, чтобы просто пойти домой. Я помнил свое прошлое обещание маме и брату, что вернусь домой с университетским дипломом. Обманув их однажды, теперь я возвращался к ним с целью попросить еще денег. Также я чувствовал себя неловко из-за своей внешности. В армии я был чемпионом по борьбе, однако в течение трех месяцев в Чунджо я потерял более 15кг. Тем не менее, я старался воодушевить, что мое дело было настолько важным, что мне не стоило сомневаться.

Я вошел во двор и позвал маму громким голосом. Она услышала мой голос в тот момент, когда готовила на кухне. Она выбежала ко мне и схватила меня за руку.

— Боже мой, Чон Гу вернулся домой!

— Мама, как у тебя дела?

— Хорошо, но что с тобой, ты не болен? Ты выглядишь так, словно ты умираешь.

— Совсем нет мама. Ты просто давно не видела меня. Брат еще не вернулся?

Мой брат работал по ночам в аэропорту Чансан.

— Ему уже почти пора вернуться. Входи.

— Да, мама.

Мы вместе вошли в дом.

— «Ну, ты усердно учишься? Ты, должно быть болел, разве не так, Чон Гу?» — спросила она, внимательно глядя на меня.

— Мама, это не так. Я сильный и здоровый.

— Ты определенно не выглядишь здоровым. Ты пытаешься обмануть свою маму?

— Разве я могу мама? Почему ты так говоришь?

— «Я скажу. Ты все еще работаешь над своей образовательной программой, не так ли?» — мама сказала это очень твердо, глядя мне прямо в глаза.

Я не мог ничего сказать. В конце концов, я прошептал: «Извини, мама».

— Ты говорил мне, что окончишь школу на эти деньги, которые я дала тебе.

Она повернулась ко мне спиной и продолжала говорить: «Ты ведешь себя не очень хорошо. Твой брат усердно трудится, зарабатывая деньги, он не спит по ночам, а его младший брат только проматывает эти деньги». Мамино негодование было огромно.

— Как ты можешь показаться перед братом? Как ты мог прийти домой? Уходи отсюда. Убирайся с глаз прямо сейчас!

В этот момент вошел мой брат, он выглядел очень усталым.

«Брат, как дела?», — поприветствовал я его.

— Чон Гу, ты приехал домой! Когда ты приехал?

— Минуту назад.

— Как учеба? Все хорошо?

— … да.

— Ты выглядишь не очень хорошо, ты болен?

— Нет.

— Это хорошо, если ты говоришь правду, но у тебя странный цвет кожи.

— Все хорошо. Пожалуйста, прости меня.

— Почему ты просишь прощения? Что ты имеешь в виду?

— Я не ездил в Сеул.

— Где ты был?

—Я был Чунджо.

— Чунджо? Там, где твоя жена?

— Да.

— Что ты там делал?

— Я открыл академию.

— Академию?

— Да.

Мой брат вдруг напрягся и стал похож на статую. Я сказал ему, опустив голову: «Прости. Пожалуйста, прости меня».

— Почему ты просишь меня о прощении? Не надо этого раз ты знаешь, что делаешь.

— Да, я очень хорошо понимаю, что делаю. И все же я не могу не просить тебя снова…

Тут я не смог продолжать говорить. Мой брат молчал некоторое время, погруженный в свои мысли, потом спросил: «В чем дело?». Я не знал, что сказать, я был ошеломлен. В тот момент я услышал внутренний голос, который подталкивал меня, чтобы просто говорить. Наконец я произнес, глядя на брата: «Брат! Это последнее желание твоего младшего брата. Пожалуйста, дай мне 50 000 вон». Мой брат не отвечал какое-то время, потом спросил: «Для чего?».

— Я бы хотел построить Академию.

— У меня нет столько денег, но если бы они были, то я не дал бы тебе.

Он отказал в моей просьбе без раздумий.

— Брат!

— Я не хочу слышать об этом.

— Но брат, я рос, перенося множество страданий с самого детства. Я сыт по горло эти трудностями. Что мне делать? Сегодня нашему народу нужен кто-то, кто сумеет нести крест этих страданий, жертвуя собой. Хотя, может быть, я недостоин, но я чувствую ответственность, которая теперь является моей пожизненной миссией. Мне говорили, что те, кто не ел хлеб, пропитанный слезами, не знают истинной ценности хлеба. Те, кто не испытывал трудностей, не могут знать, что они значат. Я испытал множество страданий за свою короткую жизнь. Я перенес насмешки и преследования, но я все еще лелею надежду о светлом будущем. Эта мечта не в том, чтобы стать политиком или просто богатым человеком. Я хочу жить искренне и честно для тех, кто находится в ситуации подобной моей. Я не могу передавать будущим поколениям только лишь опыт бедности, который впечатался даже в мои кости. Я поехал в Чунджо и создал академию, предлагая бесплатное образование. Я хочу учить, потому что верю, что освобождение от невежества является единственным путем для нашего народа к истинной жизни. Пожалуйста, дай мне эти 50 000 вон.

Мой брат вдруг закричал на меня: «Нет!»

— Почему нет?

— Я не могу, как бы там ни было.

— Ты можешь. Брат, ответ должен быть абсолютно «да». То, что я пытаюсь сделать, это вовсе не невероятно. Кроме того, даже если это и невозможно, то я, по крайней мере, должен попытаться, а иначе мне нет жизни. Я все вложил в это. Это моя жизнь.

Мой брат тяжело вздохнул и сказал: «Ты действительно веришь, что бедность нашего народа может быть искоренена просто тем фактом, что ты будешь нести ответственность за это?»

— Конечно, это не произойдет за один день, но когда-нибудь это случится.

— Чон Гу! Реальность серьезна. Есть богатые люди, которые могут сделать то, что ты задумал. Но как ты сможешь выполнить такое дело, не имея ничего? Это просто твои фантазии. Это невозможно. Когда мы были маленькими, мы говорили о нашем народе, о нашей стране, о патриотизме, мы были идеалистами. Твое представление о спасении общества неправильное. А какой брат хочет, чтобы его младший брат ошибался? Я хочу, чтобы ты был прав и успешен в жизни. А твоя идея, какой бы благородной она ни была, это замок из песка, она бессмысленна. К счастью есть незанятое место в моем офисе, если ты не хочешь учиться, то почему бы тебе не работать и не зарабатывать деньги? Давай выполним наш долг сыновней почтительности по отношению к нашей маме. Ты меня понимаешь?

В этот момент мама, которой не было во время нашего разговора, вошла в комнату с маленьким складным столиком, которым мы пользовались во время еды.

— «Ну что вы решили?», — спросила она.

— Мама, брат! Я не могу поменять свое решение, коль я уже принял его, и неважно как, но я добьюсь того, что задумал.

— О чем ты говоришь? Ты хочешь увидеть, как умирает наша семья? Что с тобой?

— Так как я принял решение, то я не могу поменять его! Как это ценно для человека жертвовать собой ради общего! Вы оба должны вдохновлять меня вести такую жизнь, даже если бы я не проявлял к этому особого интереса. Это ваш долг. Но вместо этого вы…

Слезы брызнули из моих глаз.

— Если вы действительно думаете, что не можете мне помочь, но я еще молод и имею и силу, и энергию. Я сейчас чувствую себя так, словно потерял обоих: и мать и брата. Я одинок. Пак Чон Гу теперь сирота в этом мире.

— Ты говорил правильно. Почему ты не повторяешь это снова?», — сказала мама, сильно волнуясь. «Ты не помнишь, сколько усилий прилагал, чтобы ходить в школу? Ты пропускал еду так часто, как богатый человек ест ее. Ты ходил в школу по ночам, у тебя замерзали руки в холодную погоду. Ты обещал мне, что станешь большим человеком в будущем. Сколько раз ты обещал мне это. А сейчас ты заставляешь страдать меня и своего брата, работая над своим сумасшедшим планом.

— Мама, брат! Я сожалею, что доставил вам боль, однако, я чувствую ответственность, которую попросту не могу оставить, вот и все.

В течение какого-то времени была тишина. В конце концов, мой брат заговорил тихо, с трудом контролируя эмоции: «Я могу понять твое желание, конечно, это хорошая идея, но представь себе, какие способности надо иметь мне или тебе для того, чтобы выполнить такую работу. Разве нельзя сделать все, что ты задумал, позднее, после того как мы «встанем на ноги» и заработаем немного денег? Как ты думаешь?»

Мама добавила: «Да, твой брат прав. Как мать я желала бы, чтобы ты стал, по крайней мере, клерком в деревенском правлении и приносил домой зарплату».

Домашняя атмосфера была мрачной из-за эмоционального напряжения. Я выбежал на улицу, но в реальности мне некуда было идти. Я пошел куда глаза глядят. Спустя некоторое время я оказался на рыбном рынке Чансан харбор. Это место было полно торговцев рыбой, они разгружали ночной улов. Было многолюдно и очень шумно. Продавцы носили корзины с рыбой на голове и продавали ее, переходя от дома к дому. Они покупали ее с утра пораньше на рынке. Наблюдая за ними, я вспомнил свои прошлые опыты. После окончания начальной школы мы с мамой тоже продавали рыбу. Мы покупали ее утром и несли домой. Снимали с нее кожу и развешивали на крепкое апельсиновое дерево, чтобы ее высушило солнце. Когда рыба совершенно высыхала, то мы сортировали ее в пучки по 10 штучек и несли продавать на рынок Мёнсандон, используя приспособление в виде буквы «А». Я был маленьким, но у меня был необычно громкий голос. Когда мы приходили на рынок, я кричал во все горло о своем товаре. Видя такого малыша, так громко кричащего, домохозяйки подбегали ко мне и старались совершить покупку у меня, выбирая те пучки рыбы, которые им нравились.

Продав всю рыбу, мы покупали на вырученные деньги рис и ячмень. Если же день был удачным, то нам хватало на Хэтэмук — морские водоросли со множеством кунжутных семечек, мы ели их прямо на рынке. Если я не наедался своей порцией, то мама делилась со мной своей. Я съедал ее так быстро, как будто бы кто-то хотел отнять у меня еду.

Я сидел на пирсе и думал, действительно ли я сумасшедший, как говорит мой брат. Готов ли я пролить свою молодую кровь для своего народа? Готов ли я к этому? Старался ли я изо всех сил?

Внезапно я подумал о своих учениках, которые ждали моего возвращения. Я чувствовал, что теряю разум. И все же я приобрел новую решимость добиваться поставленных целей несмотря на любые препятствия. Даже если я сумасшедший, но благодаря этому сумасшествию смогу оставить что-то ценное для моего народа, то почему бы мне и не быть сумасшедшим. Я начал что-то бормотать себе под нос, как будто и вправду был ненормальным.

Океан окрасился лучами заходящего солнца. Рыбацкие лодки возвращались, разрезая волны и создавая монотонный звук. Чайки летали в небе и распевали свои хриплые песни.

Моя борьба с самим собой продолжилась, и я бормотал: «Я действительно не осознаю реальности? Нет. Я знаю реальность даже лучше других. Именно поэтому я стремлюсь жить ради других изо всех сил и хочу пожертвовать собой ради этой цели, чтобы была польза другим. То, что для меня всего лишь здравый смысл, другим кажется трудным для восприятия и принятия».

Мне опять пришлось столкнуться с задачей, как уговорить маму и брата помочь мне. Когда солнце «уходило в море», я пошел домой. Мама была там одна. Брат, вероятно, ушел на работу. Мама, похоже, плакала, так как глаза у нее были опухшими. В тот вечер я поздно лег спать, но никак не мог уснуть. В голову пришла молниеносная идея. Я тихо встал и посмотрел на маму. Она крепко спала. «Мама и брат, пожалуйста, простите меня. Я не могу иначе». Я разговаривал сам с собой, убеждая себя, что краду эти деньги ради блага последующих поколений. Я вытащил ящичек в кухонном шкафу. Я не ожидал найти много денег в совсем бедном доме, но я слышал из разговора брата с мамой, что некоторое количество денег лежит в кухонном шкафу. Я тщательно проверил его, и нашел то, что искал — в последнем ящике лежали деньги, упакованные в газету. У меня тряслись руки, я положил деньги в карман и побежал изо всех сил по направлению к горе Вонмён. Я бежал до тех пор, пока не перестал контролировать свои ноги. Мне пришлось сесть на склоне холма. Я осторожно распаковал газету, чтобы узнать, сколько там денег. Там были 4 маленьких упаковки по 10 000 вон каждая. Я безудержно рыдал, прижав деньги к груди. Гнев, печаль и гордость мучили меня.

Луна ярко светила. Маленький домик, покрытый стальной обшивкой, стоял в тиши под этой луной. Мама спала сейчас в этом домике, она пожертвовала своей молодостью ради такого непочтительного сына. Несмотря на ее глубокую материнскую любовь, я стал вором, предав ее и своего брата. Как я мог это сделать? Но разве не имело бы это смысл, если бы помогло моим бедным братьям и сестрам? Если бы я мог дать им еще немного больше, то я бы добровольно пожертвовал и мамой и своим братом. Хотя, наверное, они будут обвинять меня до самой смерти, возможно, когда-нибудь они поймут меня и подарят мне улыбку и признают, что я был святым, а они были неправы. Возможно, они подарят мне улыбку в духовном мире.

Издали я слышал, как лаяли собаки и кудахтали куры. Я встал с места, где сидел и медленно пошел. Чтобы попасть в центр города, мне нужно было пройти мимо сада, находящегося рядом с моим домом. Я шел осторожно, сдерживая дыхание, я чувствовал как будто мама может выбежать из дома в любой момент. Мои ноги тряслись, и я сильно потел от страха. К счастью, я дошел до главной дороги, не увидев маму. Но даже тогда я не мог чувствовать себя в безопасности. Я чувствовал себя так, как если бы мама схватила меня за руку и закричала: «Остановись, вор!»

Я мог сократить свой путь, пройдя перед полицейским участком, но я не чувствовал себя уверенно. В старом афоризме говорится: «У вора совесть нечиста, и он сам себя выдает».

Я сделал круг, чтобы разминуться с полицейским участком, и, наконец, вышел к железнодорожной станции. Даже когда я покупал билет, я ожидал, что кто-то закричит: «Остановите этого вора!». Мне представлялся печальный голос моей матери, которая звала меня по имени. Пока я стоял в очереди, я действительно услышал за спиной голос моей матери: «Чон Гу!». Как бы я хотел, чтобы это был сон, но это было на самом деле.

Я почувствовал желание сбежать, но не смог сдвинуться с места. Как статуя, я стоял неспособный пошевелиться. Как она могла узнать, что я здесь? Я понял, что не закрыл ящик. Она, должно быть сразу обнаружила пропажу. Какой же я дурак! Что мне делать? Все что я мог сделать, это довериться судьбе. Пытаясь выглядеть естественно, я повернулся лицом к маме и сказал: «Мама, ты пришла».

— «Чон Гу!», — мама назвала мое имя, крепко сжимая мою руку и плача. Я не знал, что делать и просто смотрел на свои ноги.

— «Чон Гу! Уезжай! Если это твоя воля, я не могу остановить тебя. Кто сможет остановить тебя? Если ты должен, то ступай с миром. Успеха тебе в осуществлении твоей мечты. Деньги, которые ты взял, твой дядя Ик Сан дал мне, чтобы купить удобрение. Но великий человек должен тратить деньги на значимые дела. Пожалуйста, береги себя. Я буду молиться за осуществление твоей мечты».

Чувство вины и страх растаяли как лед. Мое лицо вспыхнуло и полились слезы.

— Мама… Спасибо тебе. Спасибо. Я сохраню твои слова в душе. Я стану таким сыном, которого ты не будешь стыдиться.

— Конечно, станешь несмотря ни на что. Работай усердно и не беспокойся о своем доме.

Она вытерла слезы и, улыбаясь, сказала мне:

— Это одеяло тебе. Пользуйся им. Также вот немного суши, съешь его в дороге.

Мама передала мне одеяло и суши, которое было еще теплым, и сказала: «Быстро иди, все пассажиры уже сели».

— Мама, до свиданья.

— Да, сын, поторапливайся.

Я с трудом шагал к платформе, держа одеяло и еду, которую мама приготовила со всей душой. Слезы текли по моим щекам. Слезы бывают разные, некоторые ценнее остальных. Хотя в этот момент я, возможно, и являлся непослушным сыном, когда-нибудь я вытру слезы моей мамы, став почтительным сыном. А до этого времени и я, и весь мир, который я хотел спасти, были в долгу перед ней.

Я кричал в душе: «Мама, пожалуйста, подожди немного, подожди еще немного».

Я сел на поезд и смотрел на маму в окно. Эта пожилая женщина пристально смотрела на небо, поправляя свои растрепанные волосы. Хотел бы я знать, о чем она думала в тот момент. Думала ли она о моем будущем? Или же она сожалела о своей судьбе, что ей пришлось стольким жертвовать ради будущего своего сына?

Поезд начал медленно двигаться. Я махал маме рукой до тех пор, пока она не скрылась из виду. Еще долгое время ее образ стоял передо мной.

Продолжение следует...